Мои
предки были священниками, церковными старостами, крестьянами,
графами Левашовыми - и только в крови одного таилась страсть
к рисованию. Прапрадед был богомазом, в середине 19 века он
расписал церковь в Осташкове, она не простояла долго - во
время войны ее разрушили немцы. Но каким-то чудом сохранилась
икона - Николай Чудотворец, сделанная в его мастерской - и
она висит передо мной.
Когда
беру в руки белый лист бумаги или чистый холст, испытываю
наслаждение, которое может испытывать только художник. Это
наслаждение, в котором и есть чувства власти над этим куском
пространства: ";я могу сделать здесь все, что я ни пожелаю";
чувство свободы, такой свободы, которой в обыденной жизни
нет. Есть и родительские чувства: вот сейчас будет рождаться
нечто, что имеет мои гены и ауру, но имеющее свою способность
к самосвечению. Да и что греха таить есть и чувства гордыни,
которые могут возносить художника в его мыслях и на уровень
творца бытия. Художник - царь и Бог. И это не только метафора.
Он действительно творит нечто, что раньше не существовало,
творит новый мир, новое царство, в котором проистекает своя
собственная жизнь. Белый лист в руках писателя, поэта - это
то, на чем можно писать, лист не меняет своей качественной
структуры. Художник преображает эту поверхность. Создается
странное отражение, возникает иллюзия глубины, движения. Художник
прорывает поверхность и как бы творит за материальной гранью.
Словно окунает руки в сверкающие воды метафизического мира.
|
