Деревня Шанево и ее обитатели

Много странного в Шанево. Много странного в истории моего рода, который жил здесь с незапамятных времен.

В середине прошлого века через Косогор (это самое высокое место в деревне, своеобразное темечко, поверх которого вьется дорога) прискакал на огромном коне мой далекий предок молодец Григорий, чтобы посвататься к красивой девице Ирине. Та девица всплеснула руками, охнула и воскликнула: «Да как же я за тебя замуж выйду! Ты же страшный – вон какой у тебя нос длинный!» На что, не смутившись, молодец Григорий ответствовал: «Милая барышня, ты не смотри, что нос у меня длинный – этот нос пришел в наследство от моего деда графа Левашева!»

Девица Ирина была, видно, очарована этим сообщением и вскоре сыграли свадебку. На память о свадьбе молодым была подарена икона в честь святых Ирины и Григория – икона с дорогими каменьями и жемчугами из мастерской другого деда, который был видным богомазом. Он расписал церковь в Осташкове. Увы, во время войны церковь разрушили. А эта икона сохранилась. Я не побывал на той свадьбе и мед не пил, а нос у меня длинный… Хотя есть одна странность – в одной исторической книге я обнаружил портрет некоего графа Левашева. Нос у этого графа был, как у царя Павла l, то есть никакой…

Один мой предок в Шанево служил в церкви старостой, другой учительствовал, а большинство (за исключением, конечно, графа Левашева) пахали, жали, в общем крестьянствовали да еще приторговывали. В начале века жил в деревне еще один мой прадед, который имел лавку – баба Настя рассказывала, что бывало он придет, встанет у стола и со всей силой как брякнет о стол тяжелую суму с золотом. Очень ругался из-за этого желтого металла.

Надоело ему таскать подобную тяжесть, и перед революцией обменял золото на бумажные деньги. В 1970 году умерла баба Настя и в ее сундуке, что стоит до сих пор в старом доме Тимофеевых, был обнаружен толстенный пакет 500рублевых купюр…дореволюционных. Это ведь огромные деньги для того времени! А мой дед был лишь средней руки торговец. Вот такие зеворотые ленивцы существовали в Шанево.

Другая недосказанная, размытая история связана с прапрабабкой. В свою бытность она пошла в услужение к генералу Лермонтову (родственнику известного пиита). Работала, работала, а потом решила уйти, и на прощание генерал ей подарил грузную золотую цепь. Так просто на память. Наверное, понравилась ее работа или что иное. Так или иначе вскоре появилось потомство.

Кто его знает, какие гены хранили в себе мои предки. Но если бы не существовало этой цепи – умер бы мой род в годину послереволюционного голода. Отрезали от цепи звено за звеном, продавали и покупали хлеб. Так и выживали, добром вспоминая генерала и пряча в сундуке ненужные пятьсотрублевки.

Вообще более чисто русской области, чем Валдайская, трудно найти. Правда, разные народности тут все же хаживали, в десяти верст от деревни через Селигер проходил знаменитый путь из «Варяг в греки». Татары не дошли, а литовское войско похозяйничало. Не очень легко жилось, видно, в давние времена, одно название соседней деревни - Истошно - говорит само за себя.

В этой глухомани объявлялись также представители известного печального и настойчивого племени. Вот, например, мою прабабушку, жившую в Шанево, звали Анастасия Моисеевна – и ее отчество одно время вызывало у меня смутные подозрения. Но потом я узнал, что у Моисея был отец Федор. И я успокоился. И в таком спокойствии я прожил до прошлого года, и тут перед смертью тетя Юля Напалкина сообщила мне, что у Федора отчество самое что ни на есть соответственное, а именно - Аронович.

Вот так-то слушайте меня ревнители своей чистой крови, толстопузые славянофилы – может и в вашей бочке генов отыщется свой Аронович! Хотя я не в претензии – шаневский мир все впитает, все растворит, все переварит – и на этой густоунавоженной генами почве выдаст на гора еще не одну странную семейную историю.

У бабушки Анастасии Моисеевны было несколько родных братьев и сестра-близнец, которую звали Дарья Моисеевна. Анастасия и Даша, как и все близняшки, не могли представить мир друг без друга. Все бы хорошо было, но произошла одна история, послужившая причиной кровной вражды между сестрами близнецами. Я не знаю, как это произошло и по какой причине, но Дарья Моисеевна полюбила своего родного брата и он полюбил ее. И они стали мужем и женой и построили маленький домик на другом конце деревни. И стали жить и поживать, возбуждая вокруг себя пересуды и сплетни.

Наверное, многое было о них высказано и насмеяно, но более мягких и душевных отношений не видывало шаневское общество, они никогда не ругались и не ссорились. Всегда мир и понимание царил в их доме. В конце 20-ых у них появилась дочка Оля, полоумная и добрая, когда она выросла, ей поручили пасти колхозное овечье стадо. Овцы совершенно не боялись ее и чтобы хотя как-то с ними управиться, перегнать на другое поле, тетя Оля брала меня грозного мальчугана в синяках и с палкой – уж меня-то овцы уважали.

В 70 году тетю Олю лягнула кобыла, ударив копытом прямо центр лба. Какое-то время она еще жила и ходила по деревне с глубокой вмятиной над бровями, а потом умерла. Моя бабушка Анастасия Моисеевна возненавидела свою сестру, так согрешившую в этом грешном мире и называла ее «Хуево горе».

Мне было 6 лет, когда я впервые познакомился со своей двоюродной прабабушкой, и многие взрослые слова мне были не ведомы. А бабушка Даша мне нравилась, и когда я приходил к ней в гости, она обязательно меня чем-нибудь вкусненьким угощала, и я, набив рот пирогом, благодарил ее от всей души: «Спасибо бабушка, Ху-Го!». Бабушка Даша смеялась.

Как известно на Руси любят употреблять мат. Но у каждой деревни существовали свои присказки. Бывало идешь по лесной дороге весь еще пропитанный городским запахом в ожидании, что вот-вот за поворотом блеснет сквозь частокол деревьев узкая полоска родного озера – и вдруг слышишь вопль…«У-у-у-З-з-змей-кован-н-ный!» Это дядя Витя-конюх направляет в нужном направлении своего коня, а значит я дома. К «змею» прибавлялись все остальные высказывания. При этом надо помнить, что особый колорит добавляет шаневский сленг. Говорится не «Вот!», а «Эва!», не «Сегодня», а «Нонче», не «Вбить гвоздь», а «Упакать». И так далее…

Тетя Шура жена Конюха, с удовольствием ругая соседку Шапыренкову, у которой было очень красное лицо, восклицала: «Ах, ты змеиная свеколка!!!» А другого мужиченка Павлушку обзывала «змеиным медяником» – Павлушка был горе изобретателем, он постоянно что-то мастерил: то лодку из двух бревен выдолбит, которая еле держалась на воде, то железную баню у себя в доме, отчего дом чуть не развалился.

Что забавно – так это беззлобность этого мата. Иногда я усядусь на крыльце и зачарованно наблюдаю и слушаю как рядом в моем заброшенном огороде косит жирную траву семья крестьян, чередуя редкие слова-указатели и частые звукосочетания, при этом ничего лишнего ни в движениях тела, управляющего косой, ни движении языка, создающего смысловые парадоксы, не переводимые на какой-либо другой язык, да и русский тоже.

При этом местный мат не воспринимается как что-то оскорбительное, но если шаневские крестьяне услышат ругательство городских, то их грубые, но впечатлительные души могут возмутиться. И этому городскому тут же будет указано в нужных шаневских выраджениях.

Я помню как тетя Шура, являющаяся мне четвероюродной тетей, повела свою корову из Шанево в Дуброви для любовного общения с колхозным быком. Дорога длиною в 5 километров и как известно это не московский тракт – надо идти через кочки, ямы, лужи, взбираться на холмы и скатываться в комариные низины. В общем привела тетя Шура свою корову в Дуброви, но свадьба не случилась -корова быку не далась. Не захотела корова этого быка.

И пришлось тете Шуре вести обратно свою животину. Здесь не пересказать всю симфонию мата, которая лилась на рога кокетливой четвероногой дамы, и лилась она всю обратную дорогу, а также и после. Вся деревня это слушала. Великая была симфония. Увесистая. А потом во время буйной грозы буренку убила молния. Уж причитала тетя Шура, уж причитала «Ох, коровушка, кормилица… ох, коровушка…»

Местное домашнее животное племя обладает такими же странностями, как и все вокруг. Вот, например, у бабы Нюры, супруги моего двоюродного прадеда, жил маленький кривоногий пес Пушок. В деревне невесты собачьей породы давно не обитали, а бежать в Дуброви себе дороже выйдет – там такие злющие псы водятся. Ужас! И вот пес Пушок завел нежный роман с кошкой Муркой в самом что ни на есть сексуальном смысле слова.

Я нисколько теперь не удивлюсь, если в близлежащих окрестностях на деревьях,перепрыгивая с ветки на ветку, будут красться мяукующие кривоногие собачки или лающие кошки.

А вот от каких родителей появился кот Барсик в нашем доме я не знаю. Это был страшный, могучий и благородный зверь. Он мог запросто открыть дверь своей широченной головой, размером с кастрюлю, а вы знаете, что такое деревенская дверь – это тяжеленная штуковина и человек ее преодолевает с разбегу.

Крыс, птиц и другую живность Барсик убивал на месте. Рыбу, которую ему приносили и которую он милостливо принимал от нас, мгновенно исчезала в его пасти. Когда он еще был котенком мальчик Андрюша Напалкин засунул его в горячую печку, после столь жаркой экзекуции Барсик невзлюбил все человечество и с тяжелым сердцем мирился с его существованием. Не дай бог, если его попробуешь погладить, даже не погладить, а так просто прикоснуться – мгновенно все кошачье тактическое и стратегическое оружие будет выпущено на волю. И если останешься цел и невридим, можешь считать, что родился в рубашке.

И только его хозяйке бабушке Насте было позволено жить рядом. В 69 году бабушку по причине ослабшего здоровья взяли жить в Питер, а Барсика на зиму пришлось оставить соседям. Вскоре в городе мы получили письмо о том, что Барсик в ярости прогнал из своего нового дома всех котов и исчез сам. Все решили, что его съели волки, потому что всю зиму и весну он не подавал никаких признаков своего существования.

И вот бабушка Настя захотела вернуться в деревню – только она сошла с лодки как вдруг откуда ни возьмись на грудь родимой хозяйке ринулся Барсик. Как он ревел, как он плакал! Вот так-то попробуй разберись в тонкостях скрытой кошачьей души. Через какое-то время бабушка Настя умерла и тут же исчез уже навсегда Барсик. Где он теперь, в каких райских кущах обитает его яростная тень, и может там на небесах он все же хоть раз благодарственно вспомнит и меня, приносивший ему вкусную рыбу.

Да, в этих темных глубинах озера Долотцо водится много вкусной рыбы: это и ленивые налимы, с фиолетовыми глазами, и воины-окуни, закованные в панцыри-чешуи, и беспощадные щуки, и медные тяжелые лещи, и упругие язи – но попробуй их поймай. Надо иметь терпение и удачу, чтобы вытащить весомого представителя водной животины.

Вы можете мне не верить, судари и господа, - я мальчишкой вытащил на простую нитку щуку в 11 кило. Я слышал как щука лязгала зубами, и видел как она свирепо извивалась. Это надо испытать, это надо почувствовать. А приврать? – спросите Вы. Ну, самую малость.

Вот сейчас мне кажется, что солнце только-только высунулось из-за кромки леса и языки тумана еще облизывают соннные низины, а у берега прикорнула лодочка и я через минуту сяду и поплыву на Нолье – мелкое место в озере недалеко от Грязной луки - там ждет меня серебристая рыба.
Или это сон…

Окончание (Сон)
К началу Истории Шанева
Посмотри шаневские картинки
Вернись домой